Вера Брежнева - личная жизнь

Я родилась в бедной семье и проблемы начались практически с самого детства. Мне одиннадцать лет. Я сижу дома и жду маму. А ее все нет и нет. Мама возвращалась поздно и совершенно без сил, потому что с утра до вечера пропадала на работе.  Вера Брежнева, личная жизнь и собственные успехи – все это в нашей статье.

Папа болел, и она тянула нашу большую семью — нас с сестрами у нее было четверо — одна. У меня каждый раз сердце сжималось, когда я видела бледное, уставшее лицо мамы. Она старалась не показывать, как ей тяжело, улыбалась, но я-то чувствовала. И вот тогда в моей голове засела мысль: мне надо найти работу. Обязательно надо найти работу. И тогда маме будет немного легче. Она почувствует, что я могу о ней позаботиться... Почти с рождения мы с сестрами, мамой и отцом жили в Днепродзержинске. Район наш звучно назывался БАМ. Хотя к Байкало-Амурской магистрали он никакого отношения не имел... Жили мы там до 1992 года. А потом началось самое неспокойное время, когда все менялось. Мы переехали, я пошла в другую школу. У мамы с папой настали тяжелые времена. Они оба работали на химзаводе, производство тогда почти остановилось, зарплату задерживали, а иногда просто месяцами не платили, и родители из сил выбивались, чтобы у нас было все необходимое. В 1993 году папу сбила машина... Ему потом делали множество операций, потому что кость ноги сложили неправильно. Мама все время пропадала в больнице. Носила передачи, кормила папу, ухаживала за ним — мама окончила медицинский институт и только по воле обстоятельств оказалась на заводе. А ведь она могла стать прекрасным врачом... Поскольку мама большую часть времени проводила в больнице, мы с сестрами были предоставлены самим себе. Но никто из нас не хныкал и не жаловался. Наоборот, мы старались помочь маме — дома все делали сами, ходили за продуктами, убирались... И очень ждали, когда же вернется папа. В его отсутствие в нашей жизни все так разительно переменилось.

 Стало пусто, неуютно...

И вот папа наконец дома! Но он был очень слаб и еще долго восстанавливался (впоследствии он получил инвалидность третьей группы). Ни о каком возвращении на завод и речи быть не могло. Но мама сказала: Ничего, проживем...». Она пропадала на работе с утра до ночи, однако денег все равно не хватало катастрофически. Очень нужно было, чтобы еще кто-то в семье пришел на помощь. Из четырех сестер я вторая по возрасту. Самая старшая тогда работать не имела возможности — она уже поступила в спортивный техникум (занималась гимнастикой), и у нее все время уходило на учебу. Оставалась я... Но мне было только одиннадцать лет. На какую работу я могла устроиться? Стоило мне только заикнуться об этом, как на меня руками замахали: «Вот еще придумала! Подрасти сначала немножко!» Но летом я все-таки смогла устроиться в парк. Там набирали детей для прополки грядок, уборки листвы, еще качели надо было протирать. Деньги платили очень скромные, но за три летних месяца все-таки удалось немного заработать. Как же я тогда радовалась! Помню, несла домой свои первые трудовые денежки и представляла, как отдам их маме, и они с папой увидят, что я уже большая, могу заботиться о своей семье... Родители действительно очень обрадовались. Но не столько деньгам, сколько моему желанию им помочь... А я, видя их сияющие глаза, укрепилась в мысли, что мне надо продолжать искать заработок и вносить свою лепту в семейный бюджет. В следующий раз работа подвернулась уже гораздо более серьезная, чем прополка грядок в парке, — продавца на рынке.

Как же такую маленькую девочку взяли продавцом?

Во-первых, я выглядела старше своих лет. К тому же была очень серьезная. Понятно, что глупого ребенка за прилавок никто бы не поставил. А на меня можно было положиться. К тому же мне не требовалось платить столько, сколько взрослому человеку. Моя зарплата была несравнимо скромнее. Я торговала томатной пастой, макаронами. Начинала ровно в восемь утра.

А школа?

Приходилось иногда прогуливать. Но у меня были четкие приоритеты: я считала, что семье помочь важнее, чем сидеть на уроках. Не страшно было торговать? Все-таки дело с деньгами имели. А если бы обсчитались? Считала я очень хорошо. Страх на меня наводили только проверяющие. Поэтому я выбрала место недалеко от главной конторы, чтобы в случае, если нагрянет инспекция, тут же с невинными глазами сказать, что заменяю отлучившуюся продавщицу. Дальше нужно было пулей бежать в контору и привести оттуда какую-нибудь добрую женщину, которая согласилась бы подтвердить мою версию. После рынка я сменила еще много разных работ... Как-то устроилась посудомойкой в бар «Дюна». До меня там уже успела поработать моя сестра, так что, можно сказать, взяли по протекции. Бар открывался в три часа дня, поэтому даже не приходилось убегать с уроков. Я приходила туда, успевала сделать домашнее задание, а потом вставала к раковине. Бар был небольшой, всего семь-восемь столиков, но грязной посуды хватало. Уставала очень сильно. Но вот ведь секрет молодого организма: вернусь с работы, чуть-чуть переведу дух и — гулять...

А зарплату на что тратили?

На еду. Иногда колготки покупала. Еще реже — косметику. И на дискотеку какие-то копейки оставляла. На одежду, правда, заработка не хватало. В день я получала пять гривен, если очень везло, то семь. Это примерно один доллар по сегодняшним меркам. А на тридцать долларов в месяц особенно не разгуляешься. Вопрос с гардеробом решался благодаря машинке «Зингер*. Мама постоянно перешивала наши старые вещи, удлиняла штаны, делая вставки, платья распускала. А поскольку мама у нас большая мастерица, то все ее переделки имели очень даже приличный вид.

Вниманием у мальчиков пользовались?

Нет! Какое там! У меня никаких романов лет до семнадцати не было вообще!  Место няни я получила, когда уже отметила совершеннолетие. Как-то летом познакомились с одной семьей. У них был ребенок, с которым мы сразу подружились, и его родители предложили мне место няни. Я долго присматривала за тем малышом и очень к нему прониклась, а потом еще в нескольких семьях работала. И своего ребенка решилась завести именно тогда, это совпало с окончанием школы. Я так много времени проводила с чужими детьми, что меня настойчиво начала одолевать мысль: хочу своего. А в восемнадцать лет я познакомилась с отцом моей первой дочери Сони и вскоре забеременела. Какое же это было счастье! Животик у меня был маленький аккуратный. Все говорили: «Мальчик! Сто процентов мальчик!» А я-то хотела девочку! Сама росла с девочками, знала, как с ними общаться. И очень переживала: что же буду делать, если сын родится? Помню, смотрела футбольный матч «Украина-Армения» и, как это иногда случается с беременными, точно предсказала итог игры. Вдруг в животе началось такое, ну просто буря! Я в тот момент совершенно точно поняла: будет пацан, и он определенно футболист. Расстроилась жутко! Это было на шестом месяце беременности. О том, что у меня дочка, я узнала только за две недели до родов... С отцом Сони мы расстались, когда она была совсем маленькая. Но я всегда знала: как бы жизнь ни сложилось, смогу вырастить дочь сама. Мы не пропадем. И родители, и сестры — мой надежный тыл — всегда поддержат.

А как вы в «ВИА Гру» попали?

Один мой друг был большим поклонником этой группы. А я еще во время беременности заслушивалась «Попыткой номер пять», иногда даже появлялись совершенно сумасшедшие мысли: «Вот бы с ними выступать!..». И после у меня вышло.  Вот так я и оказалась в большом мире звезд.